Знакомится человек первый раз с Хармсом и думает: «Какой бред. И что он там себе нафантазировал». А возьмётся перечитывать заново — и вот уже все эти психоделические картинки начинают обретать реальные черты. Что есть абсурд? То, что происходит сегодня повсеместно? Комический и печальный бред, вобравший в себя всю противоречивость обыденной жизни, одним словом, литературный мир Даниила Хармса.

Хармсу было на кого опереться в русской и зарубежной литературе. Например, А.П. Чехов — родоначальника «театра абсурда». Влиянию Чехова на культуру абсурда, рассматриванию его творчества в контексте поэтики абсурда посвящено немного литературы. Советская литературная критика относилась к подобной интерпретации Чехова с явным скептицизмом и недоверием, что представляется определенной потерей в восприятии и осмыслении художественного мира писателя.

Для примера стоит лишь вспомнить главные проблемы «Вишневого сада» и «Трех сестер» – безнадежность, комическую патетику, разрыв с традициями, тщетную тоску по Москве, — и мы увидим, насколько близок Чехов пьесе «В ожидании Годо» и другим работам Беккета».

Абсурдность существования находится в самой основе чеховских диалогов: герои не отвечают на поставленные вопросы или говорят что-то, не соответствующее ситуации, нарушая главные законы общения между людьми.

В уморительных рассказах, которые на деле оказываются полны печали, как бы ни кричали герои, они остаются непонятыми, неуслышанными и одинокими.

Взрослые. Дети. Несчастные сумасшедшие. Великие творцы. О смешном говорят серьезно, а о грустном и страшном – со смехом. Они – продукт чеховской и хармсовской оригинальности, и в этом и состоит их прелесть для театральных гурманов.